Девушка сидела на пуфике, расчёсывая свои длинные волосы и как всегда любуясь ими. Уставшая после бала и погружённая в свои мысли, она направила всё внимание на себя любимую, не спеша готовясь ко сну. Признаться, воспоминания о сегодняшнем бале вызывали в её сердце приятный трепет. Я так люблю его... А он любит меня, правда? Как жаль, что сегодня я пообещала делить ложе с супругом, иначе бы я попросила Меркуцио остаться у нас и...
Симона вздрогнула, когда голос Эмилио прервал её размышления, не способные дать чего-то дельного и к чему-либо привести. Тон его заставил молодую синьору насторожиться, но она тут же вновь повернулась к своему отражению и улыбнулась, любуясь им. - Бал был чудесен, синьор Вампа. - с лучезарной улыбкой произнесла она, добавляя в свой тон нотки лукавости и тут же продолжила расчёсывать волосы, тихо напевая песенку себе под нос и словно бы не замечая мужа, но спустя пару секунд поняла, что именно сказал мужчина и с какой издёвкой тогда прозвучали её слова. С губ сорвался истерический смешок, который тут же был замаскирован и не выдавал никакого волнения. Сердце заколотилось как бешеное, а дыхание участилось. Не переставая смеяться, девушка, качая головой, посмотрела на мужа. - Меркуцио всего-навсего старый друг моих братьев, а ты... Ревнивец! - дразнясь заявила она и опять отвернулась к зеркалу, расчёсывая волосы, но тут же повернулась и со злостью взглянула на Эмилио. - Я должна была общаться с гостями, так что же зазорного в том, что я уделила Меркуцио внимание? За кого ты принимаешь меня? Кем ты меня только что назвал?! Неверной женой? Изменницей? Дурак! - повышая голос возмущённо заговорила девушка и, договорив, фыркнула, бросая гребень на пол и поднимаясь с пуфика, предварительно поправив сорочку.

Самодовольно улыбнувшись и хмыкнув, девушка убрала прядь волос за ухо и покачала головой. - Я уделила время каждому гостю. Меркуцио же и мой друг тоже, он мне почти как брат! - с несвойственной ей пылкостью начала оправдываться Симона, но на последних своих словах едва сдержалась, чтобы не разразиться звонким смехом, так как в голове мгновенно всплыли картинки последней встречи тет-а-тет, а она, в свою очередь, была далеко от идеалов подобных отношений. Ах, если бы девушка только могла, она бы в следующую секунду придушила Эмилио собственными руками, потому что его смех, его слова довольно сильно резанули по взлелеянному самолюбию. Не то, чтобы она наивно отрицала правду их отношений, дело было в другом. Все мужчины любили и обожали её, ни в чём не могли ей отказать, за исключением одного, и то, что он был её мужем, весьма удручало Симону. А что же ты делаешь, милый мой? Любить не обязательно, чтобы ревновать! - Ты отвратительный собственник, Эмилио! Чтобы чувствовать ревность, любовь не надобна. Ты не любишь никого, кроме себя, посему ревность из-за любви тебе не грозит! - со злостью выпалила она, но тут же опешила от заявления супруга, на несколько секунд заставившего её замолчать. - К тому времени ты сам будешь стар и никому не нужен, кроме своей супруги! - с злой насмешкой, издёвкой произнесла девушка и тут же тихо добавила. - Я никогда не постарею. - уж это она знала наверняка и ей, как никому другому, был понятен смысл этих слов. Дело в том, что совсем недавно девушка как раз задумалась над тем, как долго сможет сохранять свою красоту; ответа на этот вопрос она, конечно же, так и не получила, однако твёрдо решила заметив первые морщинки на своём лице, покончить с собой. Внешность была её визитной карточкой, тем, что в большей мере позволяло занимать такое положение, внешность была для неё всем, а без неё... Эмилио был прав во всём. Симона просто чувствовала, что никогда не вынесет, если про неё станут говорить "она когда-то была красива...". "Когда-то была"  - страшный приговор. Осознавать, что имел что-то, но потерял и никогда этого не вернёшь - самое мучительное.
Эмилио тем временем продолжал свою политику, видимо задумав довести жену до слёз. Он подошёл к ней почти вплотную и наклонился к её уху, Симона, в свою очередь, приобняла его одной рукой, просто чтобы притянуть ещё ближе к себе. Внимательно выслушав его, девушка еле удержалась от того, чтобы не отвесить мужу хлесткую пощёчину, пообещав себе сделать это незамедлительно, если супруг начнёт вновь её оскорблять. Дядя никогда не позволит ему так поступить со мной, он не допусти, он защитит меня. Когда в комнате воцарилась тишина, Симона привстала на носочки, прижимаясь к нему чуть сильнее, чем это было, когда она просто стояла рядом, и, продолжая обнимать его, приблизилась к его уху. - Теперь ты выслушаешь меня. Я ничем не опозорила тебя! Быть может, спровоцировала слухи, но в Вероне нравы иные и всё забудется назавтра только потому, что я не превысила рамки дозволенного. - сделав глубокий вдох, она продолжила с усмешкой. - Найти красивее меня? Тогда я могу быть уверена, что ты, мой дорогой Эмилио, будешь верен мне до скончания дней своих. - Симона действительно знала девушек, которых считала красивыми, но красота ни одной из них не превышала её собственную. Знала она даже тех, чья красота была очень близка к её, но по каким-то признакам она всё равно уступала, незначительно, но достаточно для того, чтобы почувствовать себя самой красивой. - Что до знатности, девушка достойная и незамужняя никогда не отдастся тебе, замужняя же попросту будет грязным бельём, которое кто-то носил до тебя. Не омерзительно ли? - с издёвкой продолжила она, говоря сладко, словно искушая, но её слова совершенно не соответствовали тону. - И последнее. Как жаль, что все будут говорить о том, что я не смогла удержать своего мужа-рогоносца, который не может укротить собственную жену и воспроизвести на свет наследника! - ухмыльнувшись заявила Симона, желая окончательно выбесить супруга. - Потому что в постель с тобой сегодня я не лягу, как не лягу и завтра, и послезавтра! Я не отдамся тебе! - всё ещё прижимаясь к нему, она говорила решительно и твёрдо, но дрожала как осиновый лист. Больше всего девушка боялась, что он заставит её, возьмёт силой, потому что сопротивляться она не посмеет и не сможет, а говорить об этом в одной сорочке с мужчиной, жаждущем отыграться на тебе, в плотно запертой комнате посреди ночи было делом рискованным, особенно если этот мужчина - твой муж и твой долг ему подчиниться.

Всё это время Симона сжимала свободную руку в кулачке так сильно, что ногти до боли впивались в кожу. Она всеми силами старалась держаться с достоинством, но с каждой секундой это выходило всё хуже и хуже. Ей отчего-то представлялось, будто Эмилио видит её маленьким ребёнком, ничтожным и беспомощным, который никак не может противостоять взрослому, как бы малыш не плакал и не кричал, а этот взрослый будто бы не замечает попыток ребёнка заявить о себе, где-то напакостить, чтобы о нём заметили. Девушка совершала налёты на нервы мужа, стараясь хоть как-то расшатать их, попытаться манипулировать, но все её попытки оканчивались новыми провалами. Симона ума не могла приложить, как ему это удаётся. - И никогда не буду принадлежать! Я принадлежу только себе! - гордо подняв голову и глядя мужчине прямо в глаза, заявила красавица. Эту фразу она повторяла довольно часто, оправдывая ею многое в своём поведении с мужем. А вот попытка вновь задеть её, заговорив о внешности, пролетела мимо. Симона прекрасно знала цену себе и не была слепой, чтобы не уметь сравнивать. Помимо этого, её нарциссизм не позволял девушки разочароваться в себе, да и не было на то причин. - Во всей Италии - наверняка. - усмехнулась она, качая головой и отмечая насколько необдуманной была эта попытка Эмилио вывести её из себя. Довольная тем, что отвращение вызвать получилось, Симона сама поёжилась, представив, что сказала, но тут же тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли и решая не засорять её всякой дрянью.
Наша Снежная Королева, лёд которой заметно тронулся, вздрогнула, когда её ненаглядный супруг вновь заговорил. Бела как снег, она продолжала трястись против своей воли, это выходило как-то непроизвольно. - Даже если буду, что тогда? Ты не тронешь меня! Не хватит смелости! - с вызовом бросила девушка, но тут же отпрянула от мужчины. - Ты ведь не тронешь меня?.. - пытаясь утвердить прошептала она, но из-за какого-то жалобного тона это прозвучало как вопрос.

От напряжения, возникшего между ними, мурашки бегали по её коже, а коленки тряслись от страха. Эмилио редко поступал так, как она предполагала, поэтому больше всего угнетали неизвестность и ожидание. Его молчание просто сводило с ума, вынуждая нервно теребить тонкую ткань сорочки. Симона с ужасом понимала, что ещё пара минут и она заплачет, так как в уголках глаз уже начинало неприятно щипать. Нет, только не показывать слабость, только не плакать! Он ведь только этого и добивается. Я сдержусь. Боже, как я хочу сбежать отсюда! Такой слабой я не чувствовала себя никогда.
Девушка просто опешила, когда супруг подошёл к ней и просто обнял - этого она ожидала менее всего. Ну вот опять! - устало и разочарованно подумала она, недовольная тем, что опять прогадала его реакцию. Задумавшись, она уткнулась в его грудь, чувствуя его дыхание, биение его сердца так близко. Около минуты обдумывала Симона слова мужа, после чего, подняла глаза и обвила руками шею мужчины. - Ты сможешь заставить меня? Применить силу ради удовлетворения своей похоти? Давай же! - с омерзением произнесла она, дёрнувшись, чтобы вырваться из его объятий. - Разговор окончен! Убери от меня свои руки! Или ты забыл как назвал меня всего несколько минут назад? Как оскорбил? Пойду ка я сейчас к Меркуцио! Поплачусь о том, что муж подозревает меня в измене! Уж он-то знает, КАК меня утешить! - выкрикнула Симона, упираясь руками в его грудь, чтобы оттолкнуть от себя. Отчего-то в ней появилось острое желание поиграть на нервах супруга, да и обижена она была на него, чего уж тут скрывать?

Девушка изогнула бровь и холодно посмотрела на мужа. Ах, как же ей хотелось высказать ему всё, что она думает о похоти. А Меркуцио? Он любит меня. Он любит меня и спит со мной... Какой ужас! Неужели он тоже просто использует меня? Использует... От таких мыслей на глаза начали наворачиваться слёзы, поэтому Симона поспешила отогнать их, немножко поморщившись. - Желание - это чувства, а ты не можешь чувствовать, следовательно ты знаешь только похоть. Дикая, животная похоть. Одно лишь утоление своих инстинктов. Неужто я не права? - ледяным тоном проговорила девушка, сверля его взглядом, одновременно понимая, что всё это бессмысленное и пустое. Представьте себе питона, который душит свою жертву. Он делает это медленно, очень медленно, с особым садизмом наблюдая как она трепещет в его смертельных объятиях, как хрипит, пытаясь захватить ртом воздуха, как пытается жить последние минуты, оказывая ничтожное сопротивление. Несчастная понимает, что погибает, отчего начинает действовать с особой силой, а он видит это и тихо ухмыляется, продолжая смыкая кольца. Так вот, Эмилио душил её. Что бы Симона не сделала, что бы не сказала - всё оборачивалось против неё. Она словно бегала по лабиринту, превыше всего желая найти выход, но каждый раз натыкалась на стену и падая, опасаясь не оправиться после удара в следующий раз. Самое страшное было то, что ей нельзя было плакать, иначе это означало бы поражение, самое гадкое из всех, которые когда-либо с ней случались.
Девушка стояла, растеряно рассматривая мужа и не находя слов. Он просто прижал её к стенке, не оставил выхода. Из глаз от осознания собственной беспомощности потекли слёзы. - За что?.. - наконец выдавила Симона, почти не дыша, стараясь сдержать признаки своей слабости. - Зачем ты женился на мне? Ты всю жизнь мне испортил! - в истерике выкрикнула девушка, со слезами бросаясь на кровать. - Ты женился на мне, чтобы оставить меня, чтобы опозорить! Я... Я... Ненавижу тебя, Эмилио! Ты чудовище! Чудовище... - рыдала она, уже не надеясь взять себя в руки. - Я всего лишь провела с ним пару танцев и всё! Неужели я заслуживаю этого? Неужели ты уйдёшь? Неееет! Только не монастырь, я не хочу, я боюсь, я не буду! - уже ничего не соображая вопила она, продолжая плакать. - Ты вправе взять моё тело, только не оставляй меня!

Симоне хотелось кричать, кричать громко и истошно, кричать так, чтобы стало хоть чуточку легче, но она не могла позволить себе такой роскоши. Всё, что ей оставалось, - это тихо ненавидеть этого хладнокровного человека, в несколько раз превзошедшего её, Симону Монтекки. Даже у неё были какие-то рамки, за которые она не смела выходить, но Эмилио... Казалось, что для него нет ничего святого, ничего ценного, кроме собственной чести. Девушка продолжала плакать будто по инерции, безжизненным взглядом осматривая комнату и иногда останавливая своё внимание на супруге. Ей больше нечего было предъявить ему. Как можно так играть? Он был котом, которому настолько наскучили мыши, что он с каждым разом придумывал всё более изощрённый способ их поимки. Что за странная пытка: растоптать, лишить самообладание, довести до слёз, а затем утешать, будто бы это не он послужил причиной её истерики. Я не могу так больше жить! О, это муки, невыносимые муки. Милый сердцу Меркуцио, где же ты? Защити меня от его нападок... Мне больно и страшно. Как бы я хотела убежать с тобой... Забыть о чести и роде, забыть обо всём. Быть может, и вправду стоит убежать? Я хочу убежать из этого дома. Не могу так больше! НЕ МОГУ!
- Эмилио, мой дорогой супруг... - произнесла она, как только прекратила плакать, но то и дело всхлипывала и вздрагивала от не прошедших судорог. Холодной ладонью она дотронулась его щеки и села, придвигаясь ближе. - Эмилио, я знаю... - тихо прошептала девушка, придвигаясь ещё ближе. - Не животное... - совсем неслышно повторила Симона прежде, чем коснуться губами его губ.

Всё познаётся в сравнении. Невозможно оценивать что-либо, доселе не испытывая ничего подобного. Сколько мужчин дарило ей свои поцелуи? Не так уж много, однако и этого было достаточно, чтобы хорошо прочувствовать разницу. Поклонники, пытающиеся  и не получающие ответа - резкие и суетливые поцелуи, Ромео - нежные, осторожные, невесомые, Меркуцио - заставляющие трепетать, захватывающие её полностью, лишающие разума и почти лишающие чувств, а Эмилио... Что Эмилио? В каждом из её поцелуев чувствовался темперамент того, кто целовал её. Так что же с Эмилио? В нём была страсть, и это не могло ей не нравится, ей льстило это, напористость и словно бы стремление к какой-то одной цели, не попытки "получить всё и сразу", в нём так же была некоторая требовательность, которая отпугивала Симону, но отказывать мужу она не имела ни малейшего желания, так как нервы её уже были похожи на драную тряпку.
Его горячие, мягкие губы начинали потихоньку пьянить, но девушка упорно продолжала сохранять здравый смысл, чтобы не позволить себе больше чем обычно. Она чувствовала себя увереннее и свободнее от того, что супруг перехватил инициативу в свои руки. Прижавшись к мужчине всем телом, Симона отвечала на поцелуй, страстно, жарко. Она ненавидела себя за то, что страстно желала его сейчас, даже несмотря на то, что давным давно вручила своё сердце другому. К счастью Эмилио отстранился первым, возвращая её на землю. Отчасти благодарная ему за это, девушка, должно быть шокировала супруга, когда после такой реакции на поцелуй сразу же влепила звонкую пощёчину, отпрыгивая к спинке кровати. - Извинись ещё раз! - пылко потребовала она.

Девушка, не сдержав себя, коварно улыбнулась, но тут же изобразила серьёзность, глядя только ему в глаза, которые в плохом освещении казались ещё более тёмными и бездонными. Назло Эмилио и самой себе, Симона прижалась к нему ещё ближе, чем он стоял до этого, настолько близко, насколько это было возможно, и высвободив одну ручку, запустила под его одежду. - Синьору Вампа что-то на голову упало? Он не болен? Не бредит ли? - лукаво улыбаясь прошептала она, продолжая льнуть к нему. Внутри уже нарастало гадкое чувство, в дальнейшем обещающее осесть на сердце. Я не смогу скрывать от Меркуцио этого... Как мне сказать? Ах, всё же так просто! Просто не делать! Но почему я не могу? Что в тебе, Эмилио, так привлекло меня, что не привлекало всё это время? Всё, что я хочу сейчас - это быть его. За это я сама себе противна. Нет, я просто ненавижу себя за это!
- С чего ты взял, что я прощу тебя? Я просто изъявила желание услышать эти извинения. Ты ведь знаешь, что мне нужно нечто большее... Нечто... - Симона приблизилась к лицу мужа так близко, что губы их изредка соприкасались. Говорила она вкрадчиво и загадочно, ненавязчиво продолжая забираться рукой под его рубаху. - Я люблю кольца. - еле сдерживая смех заявила молодая синьора, резко отстраняясь с хитрой улыбкой и быстро спуская Эмилио с небес на землю с его догадками, но тут же снова прильнула к нему, губами касаясь его губ с новой страстью. Что же я делаю? Жалкая! Предательница! А как же Меркуцио? Как же мой Меркуцио? Эмилио мой муж, я вынуждена... Кому я рассказываю сказки? Кого обманываю?..

Симона звонко рассмеялась, наблюдая это редкое и поистине ценное зрелище. Её весьма забавляло то, что Эмилио, будучи таким решительным всего несколько минут назад, теперь мямлил и чувствовал себя виноватым. Помимо всего прочего, девушка видела, как его тело отвечает на её прикосновения. Дышать было легко как никогда. Иногда, чтобы напомнить своему самолюбию о том, что ты очаровательно, следует устраивать подобные представления. В глубине души Симона с сожалением понимала, что большая часть успеха принадлежит её великолепной внешности. Мужчины любят глазами - это чистая правда. О чём я и говорила! Как же я проживу без всего этого? Без этого сладкого, чарующего влияния, которое я оказываю на мужчин? Мне никогда не будет достаточно лишь одной любви, любви вопреки. Я хочу обожания "за". Почему никто не понимает? Я охотнее умру, чем откажусь от этого. Что я могу, утратив своё очарование? А может мне уйти от света? Убежать? Убежать с моим милым Меркуцио. Он так же безумен как и я, но согласится ли он? Я хочу детей от него... Ну что за мысли? Дети - это обязательства. Зачем мне обязательства?
Мужчина ответил на поцелуй, усаживая её на кровати, а Симона, в свою очередь, начала опускаться на спину, увлекая его за собой и прерывая поцелуй совершенно спонтанно. - Хочу кольцо с камнем таким же синим, как мои глаза. - хитро протянула девушка, напоминая о том, что ею движет лишь желание получить выгоду. На самом деле это было не так. Эмилио был человеком, с которым ей предстояло провести всю оставшуюся жизнь, и портить с ним отношения было не лучшей затеей. Я убегу... - подумала она, прежде чем поцеловать его в шею.

Красиво очерченные губы растянулись в самодовольной улыбке, которая так же была хитрой и лукавой. Симона видела, какое воздействие оказывает на своего собственного мужа, и искренне наслаждалась этим. В душе девушка смеялась над тем, как человек, объявивший о том, что скоро она состарится и утратит свою красоту, сейчас восхищался ею и фактически говорил о том, что ни один драгоценный камень не сравнится с её чудесными синими глазами. На языке Симоны вертелся один и тот же вопрос, ответ на который она знала точно, как знала и то, что этот ответ мог всё испортить. Ты любишь меня? Девушка чувствовала себя уверенно, знала, что сейчас Эмилио Вампа в её власти, но это нисколько не меняло её решения убежать. Я хочу увидеть Меркуцио! Решится ли он на такой поступок ради меня? Оставить друзей, Верону, всё... Нет, он не будет согласен. Но он ведь любит! Я люблю! Я люблю его! Я упрошу его. Услышь супруг её мысли, он, наверняка, придушил бы её на месте. Знать, что в такой момент она думает о другом - непосильная задача для самолюбия любого мужчины.
Симона отвечала на его поцелуи всё с большей страстью, начиная потихоньку раздевать Эмилио, пытаясь стянуть с него рубаху. Сама девушка уже давно была в одной сорочке, снять которую не составило бы труда. Она почувствовала, как оголилось нежное белое плечико, но как бы нарочно не стала поправлять свою одежду, потихоньку расправляясь с одеждой мужа.

Симона жадно уставилась на его обнажённый торс, стараясь отвечать на поцелуи, но получалось это как-то отвлечённо и как будто принуждённо. Смею вас заверить, что это было не так. Невольно девушка начала сравнивать. Сравнивать Эмилио и Меркуцио. Больше мужчин у неё не было, так что тут приходилось быть категоричной, что не составляло особого труда. Ах да... Бенволио. Как же она могла забыть? Нет, она не забыла. Дело было в том, что если брат и вызывал в ней когда-либо желание, то Симона упрямо норовила его придушить. Желание, конечно, не Бенволио. Итак, вернёмся к сравнениям. Девушка, ставя себе укором то, что не может остановиться, рассматривала своего супруга так, как не рассматривала никогда. Меркуцио, если призадуматься и отбросить его довольно обширный жизненный опыт, по сути своей был ещё мальчиком. Его фигурка, не смотря на все мышцы, была довольно изящной, если можно так выразится, мальчишеской, а его подвижность и гибкость только дополняли этот образ, и нельзя сказать, что ей это не нравилось. Сейчас же перед ней был мужчина. Его накаченный торс вызывал восхищение. Симона почувствовала, как дыхание у неё перехватило. Эмилио поправил её сорочку, большие синие глаза стали просто огромными. Он точно болен! Отказываться от МЕНЯ! Нет, ладно отказываться от меня... Отказываться от меня, когда всё зашло так далеко! Мужчины непостижимы! Нет, мужчины просты как мухи, но ты, Вампа выводишь меня из себя! Да как ты можешь?! - Что ты дЕЕЕЕЕЕлаешь? - девушка взвизгнула и вытянула эту несчастную "е", потому что, не прошло и минуты, как Эмилио сорвал с неё сорочку. Симона резко отвернула голову, приложив руку к его губам и пока не позволяя себя целовать. - Определись, что ты всё-таки хочешь!

Девушка сжала губы, не отвечая на поцелуй и морщась. Причиной тому было то, что Эмилио не считался с её желаниями, всего несколько секунд зачем-то спрашивая о них, а этого Симона допустить не могла. Нравы её явно не соответствовали эпохе, когда мужчины правили миром. Не уставая повторять "Я принадлежу только себе!", она никогда не была покорной, покладистой, послушной и всегда считалась исключительно со своими желаниями и интересами. Чего уж тут говорить? Эгоистка, причём эгоистка довольно дерзкая и напористая - всегда добивалась своего, а если и не добивалась, то, судя по всему, не очень-то этого и хотела. Мужчины! - мысленно прорычала Симона. Почему они думают, что всё в этом мире принадлежит им? Не я, смею вас заверить, дорогие мои! Даже Меркуцио, мой любимый. Никто! Сам король, да что там король? Сам Всевышний не заставит меня сделать что-нибудь против моей воли! Ни один мужчина не возвысится надо мной!
- Не смей, Вампа! Если ты задал вопрос, то надо бы дать мне ответить, не находишь? Тебя не учили манерам, мой супруг? - язвительно спросила девушка, когда наконец отвернулась, и не знала она, хотела ли разозлить Эмилио или же ещё сильнее разжечь его страсть. Внезапно до неё дошло, что она полностью обнажена, ей захотелось прикрыться или же немедленно продолжить то, ради чего он сорвал с неё последнюю одежду.

Девушка коварно улыбнулась, потом хитро, а спустя несколько секунд вполне себе мило, но глаза её источали такой холод и презрение, что мало кто выдержал бы этого взгляда. Ей хотелось задеть его, уязвить, пусть даже не сильно, она не боялась последствий, потому что сейчас он шёл на поводу у своих желаний, он уже был в её власти. - Никогда не думала, что ты человек, который находит пустую болтовню занимательной. Такие вопросы хороши только тогда, когда нужно произнести речь, произвести впечатление. Ты хочешь произвести на меня впечатление? О, Эмилио Вампа, твоих речей на сегодня я уже наслушалась! Все вы, мужчины, абсолютно одинаковы. Разглагольствовать горазды все, однако, стоит случаю выпасть так, чтобы предоставить вам возможность, чего вы стоите, как вы вновь наивно начинаете говорить всякую чушь. Быть может, многим девушкам это нравится. Запомни: я не многие! Я одна и потеряв меня замену ты не найдёшь! - с самодовольно улыбкой говорила Симона, как будто бы ничего между ними сейчас не было. С другой стороны это действительно было так. Девушка вздрогнула, почувствовав его руку на нежной коже, которая по счастливой или не очень случайности оказалась в очень интересных местах. - Чего я хочу? Попробуй угадать мои желания... - Симона потянулась к его губам, останавливаясь всего в нескольких миллиметрах от них. - Перестань медлить! Задавать глупые вопросы! Ты должен чувствовать меня. - холодно добавила она пару секунд спустя и впилась в его губы поцелуям, пальчиками заползая под его штаны.

Алые губки растянулись в самодовольной ухмылке, которая превратилась в хитрую улыбку, а та, в свою очередь, обернулась лучезарной и очаровательной. Симона рассматривала Эмилио, не прекращая улыбаться. Ей нравилось видеть, как этот мужчина, как казалось, единственный мужчина, способный устоять перед ней, сломался и тоже был в её власти, был её. - Но я ведь хотела заставить тебе хоть чуточку задуматься. - певуче произнесла девушка, вновь начиная улыбаться хитро-хитро. - Что до того, что ты не похож на других мужчин, то я скажу тебе: по-моему ты ничуть от них не отличаешься! - сейчас она имела в виду совсем не болтовню или некую расфуфыренность представителей высшего сословия, и прекрасно давала это понять своим взглядом. Она говорила о том, как легко он поддался на её ласки и поцелуи, тотчас уступая порывам тела. Какие же вы все самовлюблённые! И было бы за что! Все вы одинаковы и просты в понимании! Мужчина стремиться казаться умнее, когда таковым не является, в то время как женщина с лёгкостью строит из себя дурочку, совсем не глупо уступая мужчине право первенства. Пусть думают, что хотят. Так они ещё более уязвимы и беспомощны.
Отвечая на поцелуй, Эмилио в секунды стащил с себя в штаны, продолжая блуждать руками по её телу. Девушка вздрогнула, чувствуя, как нарастает возбуждение против её воли. Она была такая маленькая, беспомощная в сравнении с ним. Симона хотела позволить ему обладать собой в эти минуты, подчиниться, отдаться - как угодно. О Меркуцио она просто забыла. Руки девушки легли на плечи супруга, нежно поглаживая их.