Симона картинно закатила глаза. Во всём её виде, словно вспышка, проявилась наигранность. - Жалкое, неразумное существо. Неужели ТЫ не слышишь, что я говорю тебе? Я прошу тебя оставить его, а ты заявляешь, что намерена всеми силами завоевывать его. Похоже, ты не видишь реальный облик этой проблемы. ВЫ НИКОГДА, НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, НИ ЗА ЧТО НЕ СМОЖЕТЕ БЫТЬ ВМЕСТЕ!!! - пришлось повысить голос в надежде донести до Клариссы смысл своих слов. Ей было весьма обидно от того, что собеседница словно бы прослушала мимо ушей её слова. Но нет, она поддакивала и соглашалась, даже изливала душу. Почему же она ведёт себя так, будто не слышала вовсе? Она что, совсем дура? - с раздражением подумала Монтекки, откидывая розу на скамью и складывая руки на груди. - Если надо будет? Надо будет кому? Труды по завоеванию моего брата в конечном итоге окажутся просто бессмысленными. Так или иначе, ты всё равно претерпишь поражение. Вопрос лишь в том, хватит ли тебе смелости раздробить на мелкие осколки его сердце. О какой любви тогда идёт речь? Твои слова пустые, они - самая скверная ложь, что я когда-либо видела. Какая любовь? Да что ты знаешь о любви? Ты губишь его! - разговор обещал продолжаться на повышенных тонах. Сейчас не было привычного сдержанного льда, это была самая настоящая снежная буря, намеревавшаяся не оставить от Клариссы и мокрого места. На глазах Симоны выступили слёзы, девушка тотчас развернулась на сто восемьдесят градусов, переводя дух. - Ты не поняла. Кольцо не ценно для меня. Оно едва ли ценнее обычной пуговицы по мере моей привязанности к нему. - холодно заговорила Монтекки, но воспоминание о пуговице, не простой пуговице, а пуговице с ЕГО одежды, заставила её улыбнуться. Разумеется, Кларисса не увидела этой улыбки. - Ты можешь продать его и купить себе платье получше, если уж собралась... Ах, неважно. - вовремя одёрнула себя девушка от язвительного тона. - Я полагала, девушкам вроде тебя нравятся всевозможные блестящие штучки. Нет ничего зазорного, если ты наденешь его. - равнодушно процедила Симона, вздыхая, прикрыв глаза. - Я могла бы ответить на часть из них. - усмехнувшись, ответила она, уловив тихое заявление Клари, которое к ней обращено не было. - Собирается дождь. Гроза, судя по всему. Может пройдём внутрь? Меня бросает в дрожь от одной мысли, что я могу простыть в столь неподходящее время. Плюс ко всему, придётся переодеваться. - переодеваться Симона, конечно, любила, но быть прикованной к постели скверным самочувствием сейчас она хотела меньше всего. Ей больше всего не нравилась суета вокруг своей персоны в том случае, если суета была обусловлена её слабым здоровьем. Ещё с детства Симона отличалась особой болезненностью. Она была бледна и на щечках не было румянца, как у прочих детей. Лишь изредка их затрагивало розовое с лилово-синюшним отливом его подобие. Обмороки... О, это отдельная тема для разговора. Они были у Симоны с раннего детства. Поначалу они сильно раздражали её, но позже девушка научилась использовать их в своих целях. Она умело притворялась, если нужно было привлечь к себе внимание. Между тем, порой они бывали в самые неподходящие моменты. Например сейчас. Ноги Симоны подкосились и она упала без чувств.

За несколько минут до того, как упасть в обморок, Симона готова была превратить эту выскочку, что стояла перед ней, в горстку пыли. Ей Богу, девушке хотелось закрепить урок, данный сегодня Меркуцио. Одёргивала она себя лишь тем, что тогда мнение Клариссы о ней резко изменится как и мнение всей Вероны, в этом она была уверена и не хотела этого. Первым делом девушку шокировал столь быстрый переход на "ты", но на этом "сюрпризы" не заканчивались. - Да как ты смеешь?! - воскликнула она, силясь, чтобы не занести руку для пощечины. Кларисса явно превышала свои полномочия. - Он мой брат! Ты никто, чтобы судить о моей любви к нему, тем более зная, что я забочусь о нём. Моя репутация? Это было бы существенно, не выходи я замуж через несколько дней. Его репутация не пострадает, как и репутация семьи. Мой дядя не допустит этого, вправит ему мозги. Меня гораздо больше заботят его чувства на этот раз. Ты всё портишь. Ты лишний эпизод в его жизни. Просто уйди, если ты хоть что-то к нему чувствуешь. Уйди или я сама позабочусь об этом. - о, сейчас она была готова на что угодно. Убийство? Возможно, но не собственными руками, конечно же. Чего ей стоит заплатить денег и убрать эту помеху? Кто её осудит? Да кто вообще узнает? В Вероне каждый день умирали люди. Кто заметить столь незначительную смерть?  Подожду ещё немного. Пока всё не так ужасно. И... Мне вновь нужно мириться с братом. Боюсь, что на этот раз с обоими братьями. Что до Клариссы... Дура! Как она не понимает? Зачем она делает это? - Если тебя прельщает борьба с ветряными мельницами, я не стану мешать. - вдруг решила она. - Отныне мне наплевать на вас обоих. - шёпотом добавила Симона, вновь погрузившись в свои мысли.
Девушка лежала без чувств на одной из тропинок в саду. Благо, она не стукнулась головой о камни, иначе могли бы возникнуть серьёзные проблемы. Перед глазами её мелькали яркие, но невнятные картинки. Было необычайно легко до тех пор, пока Симона отчётливо не услышала голос Клариссы, зовущей на помощь. - Умолкни, прошу тебя. Не нужно поднимать весь дом. - прошептала она, ещё не открывая глаз. Открыв их, она поняла, что всё-таки неплохо ударилось. Перед глазами летали золотистые пылинки, похожие на мелкие искорки. Девушка попыталась приподняться. - Со мной всё в порядке. - довольно резко сказала Симона, но сил подняться ей не хватило и она вновь откинулась назад. - Такое случается. Иногда. Должно быть, из-за погоды. - девушка опять обмякла, тяжело дыша.

Девушка холодно взглянула на Клариссу. На её лице было прорисовано недовольство. Симона вновь попыталась подняться, но и на этот раз у неё ничего не получилось. Разозлившись на себя, на свою беспомощность и на весь мир в общем, она обратилась к собеседнице. - Не ты довела меня до обморока! - резко отрезала Монтекки, отворачиваясь от неё. Можно подумать, если бы Симона действительно упала в обморок из-за этой рыжеволосой девушки, то признала бы это. Ха! К счастью, это было не так, поэтому скрывать ничего не пришлось, оставаясь и в своих глазах гордой, сильной и независимой. Она испугалась за меня? Не верю, не верю ни единому её слову. Почувствовав опору в виде дерева, девушка осторожно и медленно, придерживаясь за него, поднялась и прикрыла глаза, стараясь отдышаться и не свалиться на землю вновь. Вспомнив о Меркуцио, Симона улыбнулась, нащупав пуговицу и сжав её в руке. Однако, следующая тирада Клариссы заставила её опомниться, открыть глаза, отступить от дерева и вновь приобрести надменный, гордый, величественный вид. "Держи голову всегда поднятой." - вспомнились ей слова матери. - Я сама буду решать, что мне делать. Мои обмороки меня ничуть не пугают и они так же неизлечимы, как старческая мигрень. В твоих советах, Кларисса, я нуждаюсь меньше всего. - Симона опять отвернулась, отступая на несколько шагов. - У меня появилось желание махнуть на всё рукой. - с безразличием произнесла девушка. - Пусть делает, что хочет. Я пыталась его уберечь, но ему, похоже, всё равно. Я буду только рада если это окажется недельным романчиком. Если же нет, дядя найдёт ему невесту, как только узнает о тебе. Это будет уроком ему и он ещё раз убедиться в том, что его сестра всегда остаётся права, что бы не случилось. - самодовольно произнесла она, хмыкнув и покачав головой.  - Ты ведь знаешь, что всё равно проиграешь, Кларисса, сколько бы сил не ушло у тебя на эту борьбу. И... Я не ненавижу тебя, однако это не даёт тебе права забывать, с кем ты имеешь дело. Тебе следовало бы обращаться ко мне как подобает.

Наверняка вам, как и мне, окружающие часто говорили о том, что причиной всех своих проблем, всех ситуаций, так или иначе задевших вас, нужно считать только себя. Я всегда соглашалась с этим, бывали даже случаи, когда я твердила это своим знакомым и всё выглядело прекрасно. "Относись к другим так, как хочешь, чтобы другие относились к тебе" - слышим мы с самого детства. Напетые тысячу раз истины, казалось бы, уже невозможно переиначить. Но как объяснить то, что сейчас происходило между этими двумя девушками? У Симоны было прекрасное настроение, когда она пришла в сад и даже когда здесь появилась Кларисса, оно оставалось неизменным. Мысли её заняты были совершенно другим: сегодняшней встречей, грядущей помолвкой, цветами, пуговицей в кармане, свадебным платьем - всем, чем угодно, только не отношениями Клариссы и Бенволио. Что ж, её гостья настояла на том, чтобы обсудить это и Симона пошла у неё на поводу, не видя в этом ничего дурного. Ей хотелось поскорее договорить с девушкой и продолжить грезить, но Кларисса не унималась. Тогда Монтекки решила плюнуть на это дело и заявить, что ей всё равно, чем всё кончится, потому что кончится всё расставанием. Всё, казалось бы, шло к завершению, как вдруг эта бестия произнесла тираду, приведшую нашу королеву в ярость со скоростью света. Вы можете говорить всё, что угодно, но так просто Симона не могла этого оставить, она просто не могла промолчать, когда её всячески полила грязью девица из тех, о которых она не то, чтобы ноги вытирает, а просто не учитывает их жалкое существование. Люди, не имеющие веса в этом мире, маленькие люди, которые всего лишь часть большого муравейника, в котором обязательно найдуться люди другого сорта, один человек, на милион ничтожных, которым эти "маленькие люди" обязаны потакать и прислуживать. Сейчас девушка видела явный бунт на корабле и твёрдо решила его подавить немедленно. - Я же хочу напомнить, что ты ничего не решаешь. И имей вежливость, нахалка, я тебе не подружка какая-то. - она с презрением посмотрела на девушку и тут же резко отвернулась, не желая её видеть. Продолжила Симона будничным и ничего не предвещающим тоном, но была в нём тонна желчи. - Бенволио прост и глуп, как и все мужчины. Мужчины, как бабочки или сороки, любят всё яркое и блестящее, но для того, чтобы понять, что в том или ином случае внутри красивой обёртки пусто, ума у них не хватает. - пожав плечами, девушка самодовольно улыбнулась от мысли о том, что в ней помимо привлекательной внешности есть весьма интересная "начинка". - Про поцелуй я знаю. Должно быть, уже весь дворец знает, что ты влюблена в него, включая нашего Князя. Было в его тоне столько язвительности и насмешки... - Монтекки серьёзно призадумалась и ухмыльнулась, вспомнив лицо Бенволио. - Нет, в нём точно нет и капли серьёзного отношения к тебе. Ты ведь прекрасно знаешь, что стоит дать мужчине понять, что он тебе небезразличен, как он перестаёт добиваться тебя и вскоре ты ему наскучиваешь. Мне жаль тебя, дурочка. Он просто посмеялся над тобой. - её голос, её тон резал, словно нож. - Я знаю, что рано или поздно ты будешь его подстилкой. Это ведь так очевидно, а потом он просто найдёт помоложе. - пожав плечами объяснила Симона и повернулась, взглянув Клариссе прямо в глаза. - Я велела тебе не появляться впредь в этом доме. В следующий раз я накажу вышвырнуть тебя отсюда как дворовую шавку. - она сделала пару шагов вперёд. - То, что если он не бросит тебя и свадьба не остановит вас обоих, то твоя жизнь, а вернее - твоя смерть, будет стоить мне жалкий грошь. Быть может, если я буду в хорошем расположении духа, то всего лишь распоряжусь, чтобы тебя выслали из Вероны. - снежная королева хмыкнула. Всё казалось ей донельзя простым, ведь она была без пяти минут женой будущего правителя Вероны.

Симона улыбнулась, сознавая ничтожность своей собеседницы. Это тешило её самолюбие. Лишь одна фраза с целью доказать, что Кларисса сама решает, что ей делать, едва не вызвала смех. - Меня не интересует твой мелкий мир. Для меня важны лишь моя семья и мой брат, наша безупречная репутация. Дело лишь в том, что, какие бы решения ты ни принимала, как бы ни вертелась, это в сущности совсем не повлияет на конечный итог. - холодно, но с напускной мягкостью произнесла наша красотка, изящным жестом убрав прядь выбившихся из причёски волос за ухо. Она устало вздохнула и озлобленно взглянула на девушку. Если ты сейчас не уйдёшь, я выставлю. Надоела! Словно дворовая шавка всё тявкает и тявкает, не понимая, с кем связалась. А я с лёгкостью лишу её мяса или убью, обвинив в бешенстве. Как же она мне надоела? Какие всё-таки странные бывают мужчины. Бенволио например. Да, она привлекательна, но это совсем не повод сходить с ума. Пусть я и сознаю, что отчасти сама виновата в его привязанности. Но ведь не настолько? Мужчины как дети и я не устану это повторять. Что им запрети, то они сделают непременно. - Я говорю о тонком уме и образованности в первую очередь. - отрезала Монтекки, рассматривая кольца на своих тонких мальчиках и самодовольно улыбнулась, выглядя в этот миг премило - Симона поняла, что её слова задели Клариссу, слова, на которые она делала акцент и не прогадала. На смех же она удивлённо вскинула брови, замечая в сопернице страх. Её забавляла такая реакция. Вообще, Монтекки понимала, что повлиять на Меркуцио в таком вопросе будет довольно сложно. Но ведь можно же будет сделать всё без его ведома? В крайнем случае можно было заказать убийство - её бы точно никто не заподозрил, но это были крайние меры и к ним Снежная Королева прибегать пока не собиралась. - Скоро и это станет для меня возможным. - она чуть склонила голову, хищно улыбнувшись. Я убью тебя, если ты посмеешь упорствовать. Собственными руками! Она покачала головой, осознавая, что никогда не сможет сделать этого сама. Конечно, нет. Я боюсь крови и... Я не буду этого делать. - Прощай. Надеюсь, что больше я тебя не увижу. - фыркнув, ответила девушка и даже не удосужившись обернуться, присела в реверансе и направилась в сторону дому. Когда грянул гром и полил дождь, пришлось ускорит шаг.
----Входной зал.

-----Гостиная
Она любила одиночество, полагая, что лучше довольствоваться собственным обществом, чем распинаться перед кем-то, вечно что-то доказывая, вечно объясняя. Девушка любила украдкой блуждать по коридорам особняка, пока они пустовали, а это бывало лишь тогда, когда на город ложились сумерки, но когда небо совсем затянулось свинцовыми тучами, и начал моросить дождь, вилла вновь погрузилась в полумрак. Симона не спешила в сад. Мало того, что она не хотела упустить возможности побыть одной, мокнуть под дождём, дожидаясь тётушки с вердиктом, обещавшим перевернуть всю её жизни, было просто бессмысленно. Монтекки вышла на крыльцо, доставая золотую пуговицу из складок платья. Губы растянулись в непривычно тёплой улыбке. Всё могло быть иначе, но она искренне радовалась, что всё произошло именно так. В сущности, не будь этой близости, они никогда бы не поняли, не признались в чувствах даже самим себе. То, что произошло сегодня, было просто удивительным. Симона никогда прежде не чувствовала ничего подобного. В мыслях её возникло воспоминание. Несколько лет назад, когда девушка только начала выходить в свет, она довольно часто любезничала с одним молодым человеком. Они частенько шутили о том, что поженятся и вообще несли всякую ересь, но им было хорошо вместе и, казалось, что Симона даже начинает влюбляться. В тот же день, когда мать узнала о том, что в ней зарождается чувства, она сделала всё, чтобы ещё больше оковать льдом это маленькое сердечко. Никогда до этих пор девушка не знала любовь, да и сейчас не могла с уверенностью говорить о том, что любит, однако она чувствовала, что когда он рядом не нужно масок, не нужно ледяных стен. Чем ближе подпускала она его к себе, тем прекрасней казалась жизнь.
Завидев графиню, Симона мигом выбежала в сад, но оказавшись рядом с тётушкой, поняла, чем закончился её разговор. Бескровные губы плотно сжались, она старалась смотреть холодно, но лёд превращался в ледяные осколки. Девушка сжала ладонь с пуговицей, тут же разжимая её, позволяя увидеть Валенсии. Как мне уберечь его? Что мне делать? Слишком много соблазнов. Убежать? Нет, я не могу рисковать своей и его судьбой. Я должна разбить ему сердце. Я должна пробудить в нём ненависть к себе.

Девушка стояла, пытаясь всеми силами подавить выражение муки, то и дело просящееся на её милое личико. Ей отчаянно хотелось быть сильнее Валенсии, показать, что она может найти выход даже из этой ситуации, что она н будет никому плакаться. Она сильная! Да только мысли о том, что ей придётся всю оставшуюся жизнь жить с этим синьором ножом исполосовала всё сердце. В конце концов Симона гордо выпрямилась, казалось, даже встав на носочки, чтобы казаться выше, и подняла голову, устремив взгляд куда-то в сторону. Едва ли настоящая королева выглядела так величественно. Придерживая намокшую юбку, Монтекки повернулась к тёте. - Я знаю. Венчаемся завтра же на рассвете. Полагаю, дядюшка успеет созвать нужных ему гостей? Но полно об этом... Синьор Эмилио Вампа не разделит со мной ложе в этот день. Вернее... Он будет думать так. Вы когда-нибудь наблюдали за пьяными мужчинами, моя дорогая синьора? О, это зрелище. Едва ли он сможет соображать, не говоря уже о том, чем он собирается заниматься, а если и сможет, то я подложу под него кого-нибудь, а если нет... Не думаю, что он заметит. В конце концов, если ничего не получиться, он жениться на мне уже завтра, а потом ему уже некуда будет бежать. Для него это ещё больший позор. - Симона победно улыбнулась, что-то дьявольское вновь появилось в ней. Она вызывала какое-то странное чувство, не отвращение, нет. Она была холодна и, казалось, опасна, что, безусловно, в свою очередь, чудилось абсурдным каждому, кто видел эту миниатюрную особу. - Что до Меркуцио... Он тревожит меня куда больше. Сегодня вечером я встречусь с ним. Нельзя, чтобы он надеялся на что-то. Я боюсь, что очередная глупость, авантюра взбредёт в его голову. Я не оставлю ему никаких шансов, я уничтожу его, унижу и тогда он не сунеться ко мне, иначе погубит нас обоих...