Заметив большую радость Бенволио, она, конечно же, промолчала и сделала вид, что не заметила, однако в душу девушки закралась маленькая обида. Нет, она, Симона, прекрасно понимала брата, ведь сама не терпела чужие слёзы, но такое отношения к её проблемам, к ЕГО проблемам тоже чуточку угнетало. Бог с тобой. Ты ребёнок, Бенволио, глупенький и беззаботный. Знал бы ты как мне не хочется играть с тобой, но так надо, понимаешь? Я рушу их дружбу, самое ценное, что у них есть, но цель оправдывает средства. Совесть? Придётся отказаться от неё и в этот раз. Я не должна отступать, я решила. Меркуцио... Действовать медленно и осторожно, сделать так, чтобы он доверял мне и наконец стать для него всем - не такая уж сложная задача. Я справлюсь. - Благодарю тебя, Бенволио. - с улыбкой произнесла она, проводив кузена взглядом.
София подошла к зеркалу, видимо решив дать сестре время успокоится. Симона расплылась в хитрой улыбке, осознав это и вытерев последние слёзы, долго наблюдала за девушкой. Её приводило в неописуемый восторг то, что даже Софи поверила этой игре, не смотря на то что видела её всего-ничего несколько секунд. Она, безусловно, красивая, очень красивая, моя сестрёнка. Они живее и чуть проще, чем я, но я красивее.
София повернулась к ней, с беспокойством спрашивая, что случилось. Удивлённо вздёрнув брови, лукаво улыбнувшись, в конце концов не выдержав, Симона звонко рассмеялась. - Ты правда поверила мне? - не веря глазам и ушам своим спрашивала девушка. - Прелестно! - с восторгом воскликнула она, соскакивая с постели и кружась по комнате. - Ты поверила мне! Сейчас я расскажу тебе всё. - остановившись, Симона посмотрела на сестру, говоря вкрадчиво и тихо. Вдруг почувствовав сильнейшую слабость, она попятилась к окну, почти упав на подоконник. Такое было для неё обычным явлением вот уже десять с лишним лет. Частые обмороки уже не вызывали удивления, имея слабое здоровье, девушка легко это объясняла. Не желая показывать свою слабость, Симона гордо выпрямилась, поворачиваясь спиной к окну. - Всем известно, что вчера наш князь, Эскал, дал бал-маскарад. Там были все: Монтекки, Капулетти и прочие знатные и не очень веронцы. Там был человек, острое желание извинится перед которым я испытывала. Да, ты не ослышалась, именно извинится. Уж не знаю, что нашло на меня, но я вдруг посчитала себя виноватой и захотела загладить свою вину. Быть может, причиной тому было нежелание портить свою репутацию. Тебе прекрасно известен этот человек, дорогая, ближайший друг обоих наших братьев - Меркуцио. У нас была договорённость быть парой на этом балу, но поссорившись, мы немедленно забыли об этом. Оказавшись в зале, я сразу же была приглашена и провела один танец с галантным незнакомцем, с которым после вышла в сад. Он говорил мне комплименты, ручки целовал, и я даже не представляю, что было бы, если бы я тогда знала, что это сам князь. В саду мы встретили другую пару, завидев которую, мой кавалер удумал шпионить за ними. Рыжеволосого паренька в костюме птицы я узнала сразу и потому согласилась. Заметив нас, они скрылись. Мы превратили это всё в какую-то странную игру, из сада направляясь прямиком в библиотеку, но, признаться, я не понимаю, что этот паяц мог там делать. Не найдя их в библиотеке, мы вышли в коридор и решили разделиться. О Боже, Эскал предложил мне такое... В случае находки, привести Меркуцио в его покои и устроить там "ловушку", так как князь будет поджидать снаружи. В его спальню, наедине, понимаешь? Смутившись и перепугавшись поначалу, я всё же решилась и, найдя Меркуцио в бальном зале, сразу же высказала ему своё "предложение". В комнате мы поговорили и помирились, но я вспомнила о западне и мне пришлось всё ему рассказать. Меркуцио решил "сдаться с поличным" и сам вышел из комнаты, у князя заболело сердце, он повесил закрытие бала на своего племянника, наказав мне за ним проследить. "Милая моя крошка" - сказал он мне. Мы спустились в зал, я согласилась подарить ему один танец прежде, чем закончится бал. Музыка утихла, слуга объявил о последнем танце. Я спросила Меркуцио, могу ли на этот раз сама пригласить его и не сочтёт ли он это за плохой тон, на что он ответил мне, что на маскараде можно позволить себе больше чем обычно. "Что бы хотели позволить себе Вы?" - спросила я и он поцеловал меня. Дерзость! Его дерзость выбила меня из колеи. Оттолкнув его, я попыталась произнести гневную тираду, но у меня не вышло и, не договорив, я сама поцеловала его. Без масок, в зале, где были десятки представителей высшего общества! София, какая я глупая! Я поддалась порыву... Он поцеловал меня в шею. Я думала: я сойду с ума! В жилах моих словно разливался горячий метал, я хотела прервать эту пытку так же как и хотела, чтобы она продолжалась. Взмолившись, я добилась того, чтобы он отпустил меня, после чего Меркуцио вызвался проводить меня домой. Притормозив на Пьяца дель Синьория, мы разговаривали о звёздах и я ни с того ни с чего вновь не сдержалась и позволила себе истерику, связанную с грядущим замужеством. Он успокоил меня и мы пошли дальше. Во Входном зале мы начали прощаться и, о Боже, я опять поцеловала его! Мы целовались до боли в груди и темноты в глазах, а потом прерывались и целовались снова... Это было безумием! Так легко... Мне не нужно было притворятся, мне даже показалось, что я влюбилась. Обменявшись бессмысленными фразами, мы попрощались. Он свёл меня с ума, сделал безумной. - Симона задумалась, давая время всё обдумать и сестре. Дыхание перехватило от приятных воспоминаний, но вместе с этим была боль, отторжение этого прекрасного чувства всем её существом. Жить без любви было легче и девушка понимала это подсознательно, она знала, что приняв эту любовь, она сломается, первый раз в жизни получив отказ. Совсем другое дело было хитростью завоевать его сердце, очерствляя своё, ведь правда?

Симона поднесла пальцы к губам, в задумчивости разглядывая резьбу на кровати. Она думала о том, как напомнить Меркуцио о себе так, чтобы у него просто не осталось выбора и попытки улизнуть, как сегодня в саду. Быть может письмо? Нет, слишком сентиментально. Упросить дядюшку дать бал или приём? Этот глупый мальчишка хотел избегать меня, он может попросту не явиться. А что если я сама приду к нему? Прижму к стенке? Заставлю разговаривать со мной! Мне нечего терять, у нас и без того есть общие тайны. Он промолчит, не растреплется, я полагаю. Нужно взять плащ потемнее и одеться неприметно.
Вздрогнув от звука её голоса, девушка вышла из раздумий, сначала рассеянно, а затем хитро улыбаясь, во взгляд вернулся лёд, проникающий глубоко в душу. - Ты считаешь, что я не больше чем красивая девушка? - сдержанно произнесла Симона с нотками лукавства, не смотря на то, что была весьма возмущена таким заявлением. Она прекрасно знала, что не являлась пустой картинкой без содержания, обладая пытливым, в какой-то мере даже "мужским", умом, невероятной хитростью и ещё несколькими десятками талантов, помимо внешности выделяющих её среди прочих дам. - Зачем же я нужна всем остальным? - самодовольно спросила девушка, сложив руки на груди. - Вчера он казался мне таким де влюблённым, как я сама, но сегодня ни я ни он не чувствовали этого. Должно быть, то была лишь страсть, вспышка, помутнение рассудка. - с пренебрежением добавила Симона, отворачиваясь к окну с самодовольной улыбкой. - Слушай дальше. Сегодня я узнала, что Бенволио видел нас вместе в княжеском дворце и поначалу отрицала это, сетуя на то, что братец перебрал вина, а всё потому, что он удумал связываться с простолюдинками, а я пыталась разъяснить ему, что этот поступок глуп и эгоистичен по отношению ко всем нам. Бенволио воспринял всё в штыки. Во входном зале сегодня около полудня собрались все. Был там и Меркуцио, который, стоило Бенволио заикнутся о вчерашнем, что-то шепнул ему. Я вытащила Меркуцио в сад, чтобы расставить все точки над "и". Я предложила ему забыть всё как страшный сон и сначала он согласился со мной, но потом... Он оскорбил меня, приравнял к своим шлюхам, назвал "не первой и не последней", а потом просто ушёл, не попрощавшись, сбежал. Он оскорбил меня! Наплевал на меня! "Позволил себе больше чем обычно" кто-либо себе позволял и так просто оставил меня. Я отомщу... Я ЗАСТАВЛЮ его перестать считать меня "не первой и не последней", я стану "единственной", а потом смешаю его с грязью! Для этого все мои манипуляции. Как видишь, я не стараюсь обмануть тебя. Мне нужен кто-то, кого можно посвятить в это дело.

Симона в который раз задумалась, вспоминая подробности вчерашнего вечера и всех встреч с Меркуцио вообще. Удивительно, но именно тогда ей казалось, что он единственный, кто не обращает внимания на её внешность. Все, абсолютно все мужчины, когда-либо пытавшиеся закрутить с ней какие-либо отношения, рассыпались в комплиментах. "Какие глазки, губки, носик!", "Они похожи на звёзды.", "лебединая шея", "осиная талия", бла, бла, бла... Каждый не упускал возможности похвалить её внешность, но Меркуцио, он даже не пытался. - Я не знаю. Мне приходилось видеть его и прежде, но видеть его таким... Он не дурачился, не паясничал. Мы много разговаривали, философствовали. - губы девушки растянулись в мечтательной улыбке, но, слава Богу, София этого не видела. Одёрнув себя, девушка продолжила. - Он не бросил на меня ни одного взгляда, какие бросали эти расфуфыренные индюки. Да все! Даже Ромео. Это странно, учитывая его образ жизни, ведь так? Я могу ошибаться, но со мной он вёл себя иначе, чем со своими подружками. - устало выдохнула Симона, наблюдая, как солнце медленно близится к горизонту. Лесть? Возможно. Так или иначе, вёл он себя как влюблённый дурак, но я промолчу об этом. Снежная Королева самодовольно усмехнулась, освежая в памяти произошедшее в саду - её весьма забавляли его жалкие, на взгляд девушки, попытки выдать себя за "благородного рыцаря", пекущегося о её чести, но что направляло его в таком случае?.. Симона не могла разгадать эту загадку. - Этот напыщенный петушок пытался выглядеть неравнодушным до моей репутации. Жалкий, как и все мужчины. Неужто он и вправду думал, что я могу ему поверить? Самое интересное - он утверждал поначалу, будто легко ему забыть вчерашний вечер, однако после заговорил о том, чтобы избегать друг друга и не видеться вовсе; тогда я объяснила: это было бы излишним, но синьор Меркуцио стоял на своём. Трусит перед дядей или хочет поскорее забыть о том вечере, потому что проявил слабость, дал чувствам проникнуть в своё сердце? - очаровательно улыбаясь, девушка повернулась к сестре и принялась расхаживать по комнате. - Бенволио, Ромео - они только мосты к моей цели. Я поставлю его на колени, ведь знай. Сделаю из него самого влюблённого дурака в мире, не считая нашего Ромео, конечно же. - девушка рассмеялась, но с какой-то теплотой, вспоминая про брата. Не смотря на то, что она во многом не понимала его, Симона очень любила Ромео. - Я думаю нанести к синьору визит завтрашним днём, тет-а-тет. - с нотками особого, холодного и колючего коварства договорила девушка.

От нахлынувших воспоминаний, вызванных явным скептицизмом подруги и желанием доказать свою правоту самой себе, сердце девушки затрепетало, на губах появилась не то мечтательная, не то самодовольная улыбка. - В чём дело? - усмехнулась она, вздрогнув, когда София ни с того ни с сего рассмеялась, но сию же секунду девушка взяла себя в руки, холодно взглянула на сестру и отвернулась, давая понять, что подобное ребячество и несерьёзность вызывают в ней разочарование. - Хочу напомнить тебе, я тоже не вошла в число его подружек, хотя бы потому, что он даже не попытался зайти дальше поцелуев, не смотря на то, что Бенволио думает иначе. - на этот раз пришла очередь смеяться Симоне. Ещё не до конца осознав, как так получилось, что в белобрысой голове её братца возникла подобная мысль, девушка наслаждалась прекрасным стечением обстоятельств, всё было на руку, Фортуна была на её стороне. - Он думает, что Меркуцио пытался меня соблазнить. Подыграешь? - с хищной улыбкой спросила Симона, отводя взгляд. В синих, ледяных глазах с каждой секундой было всё больше азарта. - Что до общения Меркуцио с его подружками, то мне случалось наблюдать эти действа из окна своей комнаты. Отвратительное зрелище, должна признать. - поморщив носик, показывая отвращение, она убрала выбившийся из причёски каштановый локон за ухо и села в кресло рядом с сестрой. Безошибочно прочитав её взгляд, Симона лишь самодовольно усмехнулась и, покачав головой, посмотрела в сторону окна. - Ты напрасно полагаешь, что мне это не удастся. Нет в этом мире мужчины, которого я не смогла бы очаровать. Мне сложно объяснить, что я задумала, но, поверь, это сработает. Он станет моим до последней капельки, а потом я просто выброшу его. Я добьюсь своего, я готова всё что угодно поставить на кон: честь, репутацию, свою красоту, даже душу! Софи, милая моя Софи, я никогда ничего не хотела так сильно. - вновь задумавшись, девушка тяжело вздохнула, но тут же очнулась, не желая игнорировать вопрос Софии. - Я хочу играть против правил. Я хочу остаться с ним наедине, в замкнутом состоянии, хочу... Поговорить. - на красиво очерченных губах появилась ухмылка, не предвещающая ничего хорошего.

О, я, оказывается, стала свидетельницей знаменательных событий! Если это так чуждо ему, зачем он это делал? Он не так прост, не шут, коим нарекла я его при недавней нашей встрече. Меркуцио, так кто же ты? Все мы носим маски, все вынуждены притворяться. Вопрос лишь в том, кто ты на самом деле? Играл ли ты? Самое прекрасное - то, что Софи не поверила мне, стоило мне сказать правду, а Бенволио... Я не лгала, однако, я уверена, такой расклад показался бы каждому правдоподобнее и каждый принял бы его. Что ж, моя задача отравить ему кровь, испортить жизни, ввести в такое состояние, в котором он и думать не станет о том, что я причина его напастей, я стану для него всем.
- О, дорогая моя, ты не права! Авантюры крайне редко стоят того, чтобы тратить на них столько сил, посему они никогда не интересовали меня. Авантюры - это риск, риск потери. Зачем мне цель, которая не оправдывает средства? Даже сейчас я постараюсь "вести бой" так, чтобы понести меньшие потери, чем предполагается. Я превращу прежнего Меркуцио в горстку пыли, я буду ломать его медленно, мутя рассудок, делая ему приятно, словно наркотик, который постепенно вызывает привыкание, а затем заменяет всё. Если лишить его этого "наркотика", он просто одичает, не выдержит. - коварная улыбка появилась на лице девушки вновь, она встала с кресла и принялась расхаживать по комнате как и прежде. - Я не просто поговорю с ним, я... Может мне соблазнить его? Попытаться соблазнить? - Симоной завладело странное желание. Прекрасно понимая, что это не приведёт ни к чему хорошему, она, тем не менее, страстно желала его. Тайные желания начинали двигать её разумом, превращая всё это в "благое". - Готова поспорить, что он не тронет меня, если я остановлю его.

Симона самодовольно ухмыльнулась, задумавшись над смыслом слов сестры. Авантюры, безусловно, были идеей заманчивой, но для них нужна была некая горячность, поспешность и безрассудность, которых совсем не было в девушке. Она была самодостаточна и могла обходится без подобных ощущений, в редких случаях находя им превосходную замену. Авантюры Симона считала одной из величайших человеческих глупостей - толкать себя на опасность, ради каких-то секунд, когда захватывает дух - не бред ли? Что ж, тем не менее отказывать себе в признании о том, что её задумка сущая авантюра, красавица не собиралась. София была права. - Я обладаю слишком холодным умом, чтобы идти на безрассудства. - рассмеялась девушка, убирая каштановый локон, что всё норовил упасть на глаза, за ухо. - Он будет жить, жить мною. Жестокость - сладкий яд. Ах, дорогая, я не могу так этого оставить, я хочу поиграть с ним, помучить его. Если бы я могла любить, я бы любила его, потому что мы так различны и очень похожи одновременно. Все мы носим маски, но эти так сильно приросли к нам, что их уже нельзя снять. Я не знаю, видела ли я его истинное лицо вчера, но... Он был другим. Хмм... И тогда, у фонтана. Он словно дар речи потерял сначала, затем заговорил как-то робко и нерешительно, стараясь вернуть себе нагловатый вид. - хитро улыбнулась, вспоминая все подробности той встречи и тряхнула головой, ощущая как что-то тёплое разлилось по телу. - Я не допущу ошибок. Он не тронет меня, вот увидишь. Он не тронул меня раньше, когда мы были наедине, не тронет и сейчас. Жених? Ещё нет...

Девушка видела, что её дражайшая Софи совсем не понимает её. Действительно, куда уж там, если Симона сама с трудом себя понимала? Никто бы не понял! Дело во мне. Что же произошло? Мы перестали понимать друг друга. Она совсем не знает каково это, когда все мужчины, ВСЕ у твоих ног, когда стоит лишь щёлкнуть пальцами, мило улыбнуться, молвить слово и твоё желание будет выполнено. А он... Он... Повёл себя со мной как... С обычной уличной девицей. Целовал меня, обнимал, а потом так просто отказался! Если и есть в этом мире мужчина, который против моего желания остался равнодушным ко мне, то я это исправлю. Мне нужно выспаться и выглядеть свежо. Если бы я могла любить, я бы любила только его, только его одного... Я видела мало достойных мужчин. Очаровательно, но ни один из них не смог бы составить мне партию, так как является либо близким родственником, либо попросту женат! Остальные же смешны в попытке казаться чем-то важным и нужным, смешны в попытке быть напыщенно-серьёзными, он не смешон в своей шутливости и беззаботности, но даже он меня недостоин, никто не достоин.
Симона грациозно опустилась на пуфик, приставленный к туалетному столику и принялась расплетать волосы, которые тут же стали ниспадать водопадом по спине на сам пуфик. Вообще, волосы представляли собой особую гордость девушки: густые каштановые локоны длинной не достающие двух ладоней до колена. - Я только вчера скинула траур. Не так быстро, милая. Чего боятся? Рано или поздно быть мне женой. Признаюсь, что я поняла сегодня утром: лучше уж рано. Ты ещё не доросла, тебе нужна свобода, жалкая иллюзия. Я и сейчас в клетке, я сама заключила себя в неё. Уже темнеет... Я вымоталась за день, лягу спать.

Закончив расплетать волосы, девушка принялась расчёсывать их, рассматривая волнистые пряди и наслаждаясь тем как они, подобно шёлку, выскальзывали из пальцев. Будучи неисправимой нарцисской, Симона любила каждую клеточку своего тела, любила зеркала, в которых можно было разглядеть все детали этого прекрасного творения природы. Едва ли самый строгий критик нашёл бы в ней хоть один изъян, за исключением небольшого ростика. Каждый штрих казался идеальным, неземным. Красота её завораживала, пленила. Словно ледяная статуя, она не оставляла сомнений в своём совершенстве, но источала такой холод, что дистанция, намеченная вроде бы условно, никогда не превышалась - люди, похоже, попросту боялись "замёрзнуть". Люди некрасивые частенько поговаривают, будто красота оболочки ничтожна в сравнении с красотой духовной. Что ж, довольно скудное утешение. Зачем быть высоконравственным, добродетельным человеком, если тебя и так все любят? Быть может для того, чтобы там, на небе, тебе поставили галочку и сказали "о, да, он хороший человек"? Полнейшая чушь! Что до земли нашей грешной, то здесь подобное - лишь пустая трата времени. Если ты уродлив, то ни одна из твоих добродетелей не спасёт тебя! Как подсказывает мой опыт: быть божественно красивой сволочью всегда выгоднее, ибо все вертятся вокруг тебя, а ты никому не должен взамен. Ты только используешь и это чертовски приятно...
Закончив любоваться волосами, она подошла к шкафу и распахнула дверцы, тут же мигом сбрасывая с себя платье, изрядно подпачканое ещё на берегу Адидже и надевая белоснежную сорочку, решив достать ещё расшитый халат и надеть его поверх. В таком виде она вновь показалась Софии. - Пока наше сердце бьётся - мы несвободны. Кто-то нужен нам и мы нужны кому-то. Мы несвободны, милая! Абсолютной свободы, а иной, я верю, не бывает, нет! Именно поэтому я назвала её иллюзией. Состоя в браке возможно, уж поверь мне, сохранять эту иллюзию. Единственная свобода, которой ты сейчас обладаешь, дорогая моя, - это свобода от обязательств. Ты боишься их и совершенно отрицаешь то, что пора бы уже повзрослеть. Владеть знаниями и азами флирта ещё недостаточно, чтобы быть женщиной. Не заставляй меня думать, будто ты из тех кокеток, которые мнят себя невесть кем, хотя не стоят и грошовой монетки. Запомни: нет мужчины, которым нельзя было бы манипулировать. А теперь ступай. Я устала и хочу спать. - отвернувшись, девушка словно плывущая лодочка подошла к окну, замечая Бенволио, спешащего домой, по одной только походке которого было ясно, где он прохлаждался. Пальцы Симоны побелели от того, что впились в подоконник, губы плотно сжались. Я ей устрою воспитательную беседу! Вертихвостка! Нет, пока всё не выходит за рамки, я буду наблюдать и выжидать. Если не найдётся иного выхода, я привлеку дядюшку для беседы с ним... Или с ней? О, я в предвкушении. Не запутаться бы в нитях, что плету.
Ничего не сказав, девушка выждала, пока София покинет её, после чего подозвала к себе служанку и велела расстелить постель и зажечь свечу, чтобы Симона могла немного почитать. Оставшись в одиночестве, красавица скинула халат и забралась в постель, открывая книгу, но читать ей всё никак не удавалось - мысли были заняты совершенно другим, посему получалось так, что она читала через строчку и мало что понимала. В конце концов девушка решила оставить это дело и, стоило ей только коснуться головой подушки, как Симона провалилась в глубокий сон.
Сплетение разгорячённых тел, жар, жар, повсюду жар... Страшная ломка во всём теле, особенно в пальцах... Вздохи, стоны... Борьба страха и желания... Это лицо, этот человек... Почему он всё время преследует её? Руки, губы... Стоны, вздохи... Жар, жар, повсюду жар... Хриплый крик... Скорее от наслаждения, нежели...
Девушка буквально подскочила на кровати, когда пробудилась от собственного крика, резко усаживаясь и тяжело дыша. Совершенно безумными глазами глядела она в темноту, замечая, что в комнате не так темно, как показалось сначала - свеча до сих пор горела. Убрав волосы с влажной шеи, она закрыла лицо руками и разрыдалась, не находя увиденному объяснений. Её собственные желания пугали, а богатая фантазия играла злые шутки. Будучи очень напуганной, Симона даже не заметила, как сильно была возбуждена. В её хорошенькой головке до сих пор всплывали картинки, от которых дыхание замирало, а сердцебиение заметно учащалось. Выплакавшись, девушка поняла, что очухаться у неё так и не получилось. Ничего не соображая, она встала с постели, взяла подсвечник и, даже не подумав обуться или набросить халат, направилась к выходу, понимая, что разговор только с одним человеком может ей помочь. Симоне нужно было выплакаться и успокоиться, а у неё как раз где-то завалялся обожаемый братец, который как никто другой подходил для этой цели. Итак, почти не задумываясь о том, как выглядит и что будет, если кто-то её увидит, девушка бесшумно брела по коридору до тех пор, пока не наткнулась на дверь в комнату Бенволио и не повернула ручку, предварительно затушив свечу.
------Комната Бенволио.