----Келья Лоренцо.
Симона не стала спрашивать у служанки, где та достала ключ от комнаты Меркуцио, даже не смотря на то, что это было просто немыслимо и ужасно интересно. Как-нибудь в другой раз. - хитро улыбаясь в предвкушении, девушка закуталась в плащ и надела перчатки так, чтобы не было видно ни белых изнеженных ручек ни расшитого кружевом богатого одеяния, после чего проскользнула во дворец незамеченной через вход для прислуги. В другой раз подобную выходку не позволила бы её брезгливость и самооценка, однако сейчас у девушки просто не было вида: либо пробраться через вход для прислуги, либо оказаться обнаруженной. Решив, что предварительно извещать кого-либо о своём визите рискованно, она, скрепя сердце, выбрала второй вариант. Бесшумно миновав несколько помещений, которые ужасно контрастировали с комнатами, предназначенными для господ, Симона оказалась во Входном зале и, немножко помедлив, направилась вверх по лестнице, стараясь так же не издавать ни звука. В тот зловещий день, когда всё произошло, Меркуцио так же затащил её в свою комнату. Вроде бы этого было достаточно, чтобы найти её вновь, но всё было не так просто. Лёгкий испуг, волнение, всё внимание, сосредоточенное на том, чтобы не запутаться в юбке и успевать за этим резвым юношей и, конечно же, темнота помешали ей хорошо запомнить дорогу. Отыскав комнату, которая по её мнению могла бы быть комнатой Меркуцио, Симона глубоко вздохнула и осторожно толкнула дверь, удивившись от того, что никакого, даже малейшего, скрипа не последовало. Быстро запрыгнув в комнату, она достала ключ и повернула его в замке, с облегчением вздыхая от того, что комнатой не ошиблась. Швырнув ключ куда-то на пол с такой силой, что тот улетел под кровать, девушка дала знать о себе уже окончательно, после чего грациозной походкой отошла к окну, снимая перчатки и бросая их в кресло. Затаив дыхание от волнения, Симона наконец скинула плащ, позволяя ему свободно упасть на пол. Девушка повернулась и почувствовала, как жар пробежал по её телу, но покраснеть себе она не позволила. Лишь глаза, обычно ледяные или, гораздо реже, лукавые, на несколько секунд отразили испуг. Нет, мои сны... Ну кто просил его раздеваться? Ах, да, это же его покои. Он изрядно потрёпан, но фигура... Хватит! Синьорина, монах был прав, следите за своими мыслями! Везёт мне сегодня на подобные зрелища...
Нацепив любезную улыбку, она присела в реверансе. - Добрый день, синьор. - пропела Симона и, выпрямившись, подошла к нему ближе. - Помнится, мы не закончили наш разговор. Должно быть, я была не права. Забыть не так легко, Меркуцио... Я не могу забыть. - грустная улыбка, плавные жесты. Она подходила всё ближе, сердце трепетало в её груди. Он дрался, значит он знает о том, что я сказала Бенволио... Как бы мне не досталось! Что ж, выставить вон он меня не сможет, пока не полазит хорошенько под кроватью. Вот дура! А как же скроюсь отсюда я, если вдруг?.. Нет, он не тронет меня, пока я этого не захочу. Самолюбие Меркуцио не допустит того, чтобы девушка не желала его.

Сколько сил ей стоило сдержать хитрую улыбку, как только Меркуцио заговорил о обмане. То, что Бенволио, Меркуцио, Ромео и, быть может, кто-то ещё так легко попались на её крючок вызывало смех. Напомню, что по сути она не сказала ничего, что не было бы правдой или напрямую заявляло о том, что парень пытался её соблазнить. Этим Симона и решила сейчас оправдать себя. - О, синьор, прошу Вас, прекратите! Я не хотела подобного исхода! Тяжело переживая наш вчерашний разговор, я лишь поведала брату в деталях события того вечера! Должно быть, он что-то сам надумал себе, основываясь на Вашем характере или... Я рассказала ему всё, что чувствовала. Рассказала о том, что поцелуи эти сводили с ума, делали одержимой и, казалось, что если бы что-то не мешало, они...Разве Вы не чувствовали этого, Меркуцио? Словно что-то внутри перевернулось, в кратчайшие сроки? - синие глаза девушки заблестели от слёз, речь стала пылкой и сбивчивой. Она опять играла. Как жаль, что игра лишь призма правды, не полная её замена. Как жаль, что так много было правды в её игре. Боже, он ненавидит меня! Что мне делать? Что? Ему больно, ему плохо... Пожалеть и приласкать? Сразу он меня к себе не подпустит. Что же придумать? Как сложно... Почему так больно? Почему так громко бьётся моё сердце? Всё от волнения. Успокоится надо бы.
- Вы не являетесь моей игрушкой и от этого Вы... Прекрасны! Меркуцио... - девушка подошла совсем близко и присела рядом с ним на кровать, придвигаясь к нему почти вплотную. - Я не хочу, чтобы Вы были моей игрушкой. - что-то внутри Симоны истерически рассмеялось, она приблизилась к его лицу. - Если хотите, я могу поговорить с ними, разъяснить всё. Вы помиритесь, я обещаю. Меркуцио... - она нежно дотронулась его щеки. - Я могу ошибаться... Вы никогда не чувствовали, будто что-то изнутри меняет Вас? Против Вашей воли? И вы не можете... Противится? - красавица тяжело дышала, быстро переводя взгляд с его глаз на губы и обратно.

Слёзы тихо скользили по её щекам, девушка качала головой, пытаясь придумать, как переиначить его слова. Ведь он был прав: это была всего лишь месть, месть за то, что он не стал принадлежать ей. Он будет моим! Будет моей игрушкой. Да кем угодно, если я этого захочу! Слышишь, Меркуцио? Я люблю  те... Нет! Боже, что за наваждение? Почему мне трудно дышать и хочется кричать эти слова? Я ничего не чувствую! Моё сердце - лёд и никогда не сможет оттаять. Вот если бы я могла любить... Да, определённо, это был бы только он. Мы такие разные... Это приводит меня в ужас. Ничего общего нет между нами! Или есть? Ведь не так различны огонь и лёд. Хммм, мне нравится, как это звучит.
- Нет! Какая месть?! Я бы никогда не стала мстить Вам, Меркуцио! Ну, может быть, если бы у меня на то был огромный повод... Вы не понимаете! Я что-то чувствую! Мне плохо! Мне больно! - этими словами она только нагоняла свои слёзы всё больше. Девушка закрыла лицо руками, но тут же убрала их вытирая слёзы и немного успокаиваясь, показывая то, что она "старается быть сильной", но просто не может этого сделать. Сердце стучало всё громче, но Симона упрямо не слушала его. - Я не пыталась, синьор! Выслушайте меня! Я не хочу, чтобы Вы были моей игрушкой! - губы её на долю секунды затронула ухмылка, которая тут же исчезла, не оставив и следа. - Вы, но не я. Не гоните меня, прошу Вас. Я этого не вынесу. Вы вторглись в мою жизнь, так не оставляйте меня теперь, не вырывайте кусочек души. - плача, шептала девушка. Когда Меркуцио начал искать ключ под кроватью, Симона поняла, что рано или поздно он это сделает и, приземлившись рядом с ним на колени, взяла его лицо в свои руки, не касаясь "боевых ранений", и пылко поцеловала.

Да! Я это сделала! - с усмешкой думала она, почувствовав, как Меркуцио начал отвечать ей, но когда он углубил поцелуй, вздрогнула от того, что по всему телу сначала пробежал холодок, а после давящий со всех сторон жар. О, нет!.. - промелькнуло в этой хорошенькой головке. Девушка обвила руками его шею, чувствуя спиной твёрдое дерево кровати. Разум вновь подал свой писклявый голосочек, пытаясь её остановить и на этот раз у него почти получилось. Симона давала Меркуцио всё, что он сейчас требовал от неё, училась у него, пьянела от его мягких губ, но оставалась в своём уме. Она понимала, что стоит ей забыться, как всё полетит под хвост подданным племянника Капулетти. Осторожно и с лукаво улыбкой, девушка прервала поцелуй, рассматривая Меркуцио и гладя его по волосам. - Я не могу сопротивляться этому. А Вы, синьор? Это невозможно объяснить. Вы, наверное, хотите выставить меня вон? О, прошу, лучше целуйте меня. - с придыханием шептала Симона, пытаясь выстроить мысли в линеечку, тем временем поглаживая его плечи. В конце концов, тяжело вздохнув, девушка поднялась и присела на кровать. Эти недолгие секунды она наслаждаясь, наблюдала его сверху, у своих ног. Пока это лишь иллюзия... Ничего, скоро он будет у моих ног. Ничего не получается сразу. Мне осталось ещё немножко постараться. А может я окажусь рядом с ним? Что если он не будет одержим, а будет любить меня... Нет, Меркуцио не может любить так.
- Вы смогли бы полюбить опрометчивую дуру? - тяжело дыша выпалила Симона, наклоняясь к нему и глядя прямо в глаза.

Симона не отрываясь смотрела в его глаза и сама не понимала, что хочет в них отыскать. Быть может, обожающий взгляд? Как глупо. В какой-то миг ей захотелось оставить эту безумную затею, открыться ему, но она не могла этого сделать. Какой-то малой частичкой души она понимала, что он никогда не полюбит её так, как она любит, отчего было очень больно. Сама же Симона не могла объяснить эту боль. - А если бы она полюбила Вас? - очень тихо проговорила девушка. Слова, равносильные признанию в любви, говорить их было нелегко и непривычно. Какая приятная ложь! Так тепло... Я хочу быть рядом с ним, я хочу целовать его... Он так непохож на других... Он будет мой! Какой же всё-таки бардак в моей голове.
- Возможно, я просто хотела увидеть Вас. Ведь между нами что-то произошло тогда... Вы не чувствуете? - Симона придвинулась к Меркуцио ближе, положив одну руку на его плечо. - Какая-то магия... - прошептала она, оказавшись совсем близко и касаясь губами его шеи и начиная покрывать её невесомыми поцелуями. Свободная доселе рука тем временем соскользнула по его груди вниз, непроизвольно ложась на его ногу. Девушка с трудом соображала, что делала сейчас: пошла на поводу у чувств или осуществляла холодный расчёт, но одно она знала точно - ей это нравилось, как нравилась и реакция Меркуцио. Оторвавшись от его шеи, девушка вновь прильнула к его губам, замирая в каком-то непривычном ожидании.

Её грудь тяжело вздымалась, казалось, что девушка вот-вот задохнётся. Мысли расплывались, растворялись, сталкиваясь с огнём их страсти. Страсть была повсюду, она поглотила её. Голова гудела от прилившей к ней крови, губы покалывало от долгих поцелуев. Симона прижалась к нему ближе, на пару секунд открывая глаза, а затем снова закрывая. Последние попытки уцепиться за здравый разум увенчались провалом. Ситуация повторялась, однако на этот раз она была куда более щекотливой и было в ней что-то новое, непривычное. Девушка чувствовала то, с какой нежностью он целует её и растворялась в поцелуе, стараясь полностью отдаться ощущениям и вырубить мысли. Ей овладело какое-то странное чувство, пожар в груди, жжение внизу живота, до сих пор неизвестное девушке. Тело её била мелкая дрожь. Меркуцио прервал поцелуй и Симона по инерции потянулась за его губами, но он не дал ей этого сделать, вместо чего разразился тирадой, которая завершилась вопросом. Мерзкий, гадкий, отвратительный червяк! Я ему устрою! Лично! Закат солнца вручную. Клянусь, я ударю его! Пусть люди говорят, что хотят! Я убью этого мелкого человечишку! Низкий поступок! Он ведь получил свои деньги! Нет, он получил деньги моего брата! Мразь! Как же я его ненавижу! Красавица не заметила, как на лице её на несколько секунд появилась гримаска, а сама она тихо прорычала, устремив взгляд куда-то в сторону. - Да, я проснулась в его покоях. - небрежно бросила Симона, не задумываясь, как это может понять Меркуцио, а затем опять поцеловала его.

Вот она, эгоистичная натура! В то время, когда Меркуцио рядом тоже медленно сходил с ума, она была сосредоточена только на себе, делала только для себя и вообще пыталась хоть чуть-чуть в себе разобраться. Грудь что-то сдавливало, это было похоже на подкатывающий к горлу комок рыданий, но ранее не было знакомо Симоне. О, я отвечу вам, что это было. Ей просто напросто хотелось стонать, но она не могла делать этого из-за поцелуев. Почему я не послушалась? Не отступилась от мысли прийти к нему? Что теперь будет? Как же я люблю его! Люблю! ЛЮБЛЮ! Нет, не люблю. Страсть, желание. Ведь так это называется? Я не способна любить. Никто меня не заставить любить. Даже он! Даже... Он... Симона ощутимо вздрогнула, оказавшись на его коленях и наконец почувствовав его возбуждение, от чего её собственное только усилилось. На какой-то короткий момент ей показалось, что сейчас она лишится чувств, поэтому девушка попыталась собраться и хотя бы самую малость сдерживать себя. Смешно, но о своей "великой цели" она просто забыла, ей уже не важно было, будет ли он её, когда он дарил ей такие ощущения. Рука её потянулась к шнуровке на своей спине и Симона невольно вспомнила о том, что просила Бенволио шнуровать потуже. Видимо, это тоже стало причиной того, что ей катастрофически не хватало воздуха. Она дёрнула за верёвочку и узел развезался, ослабляя шнуровку и помогая дышать легче. Её руки сразу же метнулись к его торсу, плечам, тихонько поглаживая их.

Девушка чуть было не взвизгнула, пока падала спиной на кровать.  Его губы и руки сводили с ума. На какой-то момент Симона вздрогнула, подумав, что сон, так терзавший её, стал явью, и это было похоже на то, но не прошло и секунды, как она просто забыла об этом, словно ни мыслей, ни самого сна и в помине не было. Губы Меркуцио коснулись её шеи и девушка поняла, что это последняя капля. Из её груди вырвался протяжный стон, но она тут же прикрыла рот рукой в испуге, осознавая, что будет, если их вдвоём здесь обнаружат. Пусть! Пусть! - тут же думала она, мотая головой и извиваясь, желая скинуть платье, в котором стало очень, очень жарко. Её всю трясло от незнакомого ранее возбуждения. Вернее знакомого, но чтобы оно с такой силой, с такой мощью занимало все мысли девушки, поглощало её - этого не было. Внезапно парень просто прервал свои поцелуи, падая рядом с ней. - ЧТО?! - недоуменно воскликнула Симона, приподнимаясь и нависая над ним. Она совсем не понимала его действий и, если бы не заставила себя сдержаться, обязательно расплакалась бы от обиды. Помедлив пару секунд, она с сомнением оглядела парня и принялась покрывать жаркими поцелуями его шею и грудь. Рука тем временем находчиво сползла к его штанам, чуть отодвигая их в сторону, она нежно поглаживала пальчиками низ его живота, после чего осторожно дотронулась его вязочек, расправляясь с ними.

Симона прерывисто задышала и задрожала, как осиновый лист, когда он начал стаскивать с неё платье, которое и без того сидело довольно низко и оголяло плечи. Ей вдруг захотелось опомнится, закричать, убежать, но так как первое было просто не по силам, второе гнусно и нечестно по отношению к юноше, а последнему мешал закатившийся под кровать ключ, девушка заставила себя забыть об этой мысли и дарить, получать поцелуи, отдаваясь ему до конца. Пока он сам не остановится... - успокаивала себя Симона, прекрасно понимая, что он больше не остановиться. Не успела она вымолвить и слова, как Меркуцио сам прильнул к её губам, сводя с ума очередным поцелуем. Да! Да! Мы безумны! Безумны! Я безумна... Разве я знала, что так всё произойдёт? Разве могла знать? О, Меркуцио, целуй меня, доводи до безумия. Я так люблю тебя! Люблю! Люблю! Люблю! Но разве знаю я, что такое любовь? Я хочу любви, я хочу любить я... О, я схожу с ума. Я не могу так меняться, не могу.
Отвечая на поцелуй, девушка потихоньку стаскивала с себя платье, развязывая шнурки на рукавах, снимая их так, чтобы платье держалось только на её груди. Тем временем она вспомнила, что надо бы снять туфли, но те итак слетели ещё в самом начали этого верного пути в сумасшествие. Отстранившись, она упала спиной на кровать, забираясь чуть повыше.

Слетевшее платье заставило её дрожать ещё сильнее, но это не была дрожь от холода или чего-то подобного, напротив, жар не исчез, не утих, а лишь с новой силой начал обволакивать её тело. Жжение внизу живота не утихало, а когда он прижал её к себе, когда соприкоснулись их обнажённые тела, мысль об этом вовсе стала обнадёживающей. Она начала стонать, чувствуя как его горячие губы касаются её кожи. Это было похоже на то явление, когда дотрагиваешься до глади воды, а она ещё некоторое время дрожит, отвечая тебе. Незачем говорить о том, что Симона совсем перестала думать головой, предоставляя эту возможность другим частям своего тела. Девушка понимала, что отступать уже поздно, но непонятно на что надеялась. На то, что сейчас он прервётся и отпустит её? Подсознательно это было так, но как же это было наивно... В самый последний момент, когда он уже готов был сделать это, Симона опомнилась и задёргалась, пытаясь вырваться, помешать ему, но было уже поздно. Острая боль пронзила всё тело огромной волной, начинающейся внизу её живота. Низкий болевой порог сделал своё дело, девушка кое-как заглушила крик, из глаз хлынули слёзы. Поцелуй, обжигающий шею и не утихающее возбуждение очень сильно контрастировали с болью, которая порой казалась невыносимой, но и она, на удивление девушки, вскоре начала стихать. - Вот и всё? - фраза, которая, казалось бы, не значила ничего, и в то же время значила так много. Она звучала с нескрываемой обидой и неким упрёком вроде "вот ты и сделал то, в чём тебя обвиняли!".

Меркуцио не ответил. Внутри появились отголоски странной надежды, надежды неведомо на что. На что надеяться, когда уже всё случилось? От шока, боли и возбуждения девушка ещё не осознавала, чем всё это обернётся для неё. Она лишь смотрела на парня не отрываясь, улавливая каждое его движение. Её личико больше не выражало тех эмоций, что были всего несколько минут, Симона была спокойна и серьёзна. Его поцелуи отвлекали от боли, но пока не вызывали прежних эмоций. Поначалу девушка едва заметно морщилась, словно от назойливой мухи, но потом полностью расслабилась, тихонько поглаживая его по волосам. Внезапно она поняла, чего хотела всё это время, с момента встречи у фонтана. Капелька стыда растворилась в море блаженства. Вот! Она получила это! Что я могу ещё желать? Отвечать на его поцелуи, таять от прикосновений... Он так близко и сейчас он мой, мой до кончиков волос. Так близко...
Дыхание вновь участилось, всё тело ломило, особенно пальцы, которые каждый раз выдавали её собственное желание. Боль утихла, оставаясь почти незаметной, не ощутимой в сравнении со всем остальным. Меркуцио начал двигаться, вынуждая её выгнуться, и только тогда, когда она сделала это, у парня получилось затронуть какую-то точку, волны приятной дрожи от которой пробежали по телу, ей начинало это нравится. Из груди её вырвался протяжный стон, Симона покрепче обняла юношу.

Симона была нетерпелива. Сама не ожидая того от себя, она понимала, что ей хотелось, кричать, стонать, извиваться под тяжестью его тела, царапать его спину и заставить его откинуть осторожность, быть быстрее и не вести себя так, словно от каждого его движения она могла рассыпаться. Наслаждаясь его поцелуями и начиная потихоньку дарить свои, такие нерешительные, немножко неумелые, она смекнула и решив, что так будет лучше, обняла его стройными ногами. Девушка уже не сдерживала стонов, отчего становилось чуточку легче дышать. Она гладила его по волосам, тоже начиная совершать какие-то движения, от которых ощущения только усиливались. У вас не бывало такого, когда прекрасно зная, что происходит, вы, тем не менее, находитесь в таком состоянии, будто оглушены или одурманены? Симона не понимала, было то от потрясения или от чего другого, но происходящее чертовски нравилось ей, хоть и казалось совсем нереальным. Создавалось странное ощущение, будто время остановилось, позволяя им насладится друг другом в полной мере. Я схожу с ума... Его тело, его прекрасное тело... Его запах... Он рядом, он часть меня. Могла ли я испытать это, выйдя замуж и оставаясь век верной мужу? Нет, никогда! Дышать опять стало очень тяжело, губы пересохли. - Меркуцио... - прошептала она, пытаясь остановить его, чтобы поцеловать.